В своей последней работе, о которой стало известно уже после его смерти, Стивен Хокинг вместе с Джеймсом Хартли выдвигают гипотезу о том, что Большой взрыв создал не одну Вселенную, а бесконечное количество похожих на нашу вселенных, где действуют те же законы физики.
Вырваться за пределы устоявшегося представления о реальности и найти ключ к пониманию мультивселенной, предлагает и Фрэнк Вильчек – лауреат Нобелевской премии по физике 2004 года и автор многочисленных статей для Nature и Physics Today. То, что нас окружает и пронизывает, является произведением искусства, утверждает он.
Ниже приводим адаптированный перевод отрывка из его книги «Красивый вопрос: постигая, как устроена природа» (A Beautiful Question: Finding Nature’s Deep Design, 2016), в котором ученый объясняет, почему.
Свет и материя
Мы, люди, – прежде всего визуальные существа. Наше видение и то, как мы мыслим, обусловлено нашим взаимодействием со светом. Каждый из нас рожден, чтобы стать выдающимся (хотя и бессознательно) практиком проективной геометрии. Это свойство закодировано в нашем мозгу, который содержит специальные модули, позволяющие быстро и без сознательных усилий конструировать динамическое мировоззрение на основе трехмерных объектов, расположенных в трехмерном пространстве.
Другой важной особенностью видения является то, что свет приходит к нам с далекого расстояния, что открыло нам двери в астрономию.
Регулярное и очевидное движение звезд и несколько менее регулярное и менее очевидное движение планет побудили наших предков задуматься о законах Вселенной и вдохновили на дальнейшие попытки описать Природу в математических терминах.
Книги Стивена Хокинга, которые изменили наше представление о Вселенной
Из новейших разделов физики мы узнаём, что свет как таковой является формой материи и что материя в целом, если говорить о ее сущности, удивительно подобна свету. Поэтому нам повезло с нашей глубоко укоренившейся в нас способностью воспринимать его. Ведь животным, которые познают мир прежде всего с помощью органов обоняния (а это большинство млекопитающих), было бы значительно труднее понять физику так, как понимаем ее мы, даже если бы они были по-своему разумными.
Вселенная многих интерпретаций
Можно представить себе собак, ставших в течение эволюции социальными существами с высоким уровнем интеллекта и хорошо развитой речью. У них могла бы быть увлекательная и полная удовольствий жизнь, но они были бы лишены определенного типа любопытства и кругозора на основе визуального опыта, который есть у нас. Их мир был бы полон реакций и распадов: у них были бы прекрасные химические наборы, изысканная кухня, афродизиаки и сенсорная память. С проективной геометрией и астрономией у них, скорее всего, не сложилось бы.
Другое дело птицы, которые, как и мы, – визуальные создания
Их свобода летать дала бы им дополнительное преимущество над людьми в изучении физики. Они в отличие от нас знакомы с симметрией трехмерного пространства очень тесно, ведь маневрируют в среде, почти лишенной трения, чувствуя закономерности движения, в частности роль инертности.
Птицы рождены с интуитивным знанием классической механики, принципа относительности Галилея и геометрии. Если бы у них возникла способность к абстрагированию, физика им далась бы без особых проблем.
Между тем люди, чтобы углубить свое понимание, должны были оторваться от отягощенной трением аристотелевой механики, которой пользуются в повседневной жизни. Мы знаем из истории, что для нашего биологического вида это оказалось крайне серьезным испытанием!
Итак, мой тезис состоит в том, что эта так называемая Вселенная не имеет своей собственной уникальной интерпретации. Она дает мириады возможностей для мириад сенсорных вселенных, которые поддерживают различные интерпретации ее значимости. Получается, Вселенная – уже в значительной мере является мультивселенной.
Красота и познание
Информация, которую мы получаем от мира, очень фрагментарна и полна того, что нам не понадобится. Несмотря на все наши врожденные способности, мы учимся видеть, взаимодействуя с миром, формировать ожидания и сравнивать наши прогнозы с реальностью.
Симметрия и постижимость – это как раз те вещи, которые мы склонны воспринимать как красивые
Когда мы формируем ожидания, которые потом сбываются, то чувствуем удовольствие. Этот механизм является стимулом и нашим чувством прекрасного, которое поощряет процесс познания. Между тем, рутинное и поверхностное так не радует, поскольку не содержит вызовов и не побуждает расширять горизонты знаний. Кроме того, нас не прельщают паттерны, в которых мы не видим смысла.
Таким образом, у нас есть объяснение тому, почему интересные явления физики (явления, которые чему-то учат) представляются нам красивыми: мы ценим неожиданный, но не слишком неожиданный опыт.
Читайте также отрывок из книги «Как устроен время» Карло Ровелли
